Наконец-то сбылась мечта Димона: Новёхонький, ну… почти, серебристый Фольксваген Тигуан стоял перед ним во всей своей красе.

      Сегодняшнюю плановую поездку на стройку Димон решил совершить на машине, хоть верный байк ревниво дожидался в гараже. Очень уж хотелось обкатать четырехколесного железного скакуна.

      Одному было скучно мотаться туда и обратно, поэтому новоиспеченный владелец договорился со своим другом детства Витом спозаранку прокатиться в коттеджный городок, а заодно протестировать машину во время езды по гористой местности.

      С Витом они были неразлучны после первой драки до крови за право ухаживать за самой красивой девочкой класса. Девочка предпочла конопатого тихоню Васю, а они незаметно для себя подружились. Еще тогда ребят прозвали волками: было что-то во взгляде, повадках от волков. Так они особо и не возражали — лучше гордый волк, чем подлый шакал.

      Прихватив по дороге друга, Димон уверенно выехал на своем новом приобретении за черту города.Трасса была свободна, что позволяло разогнаться по максимуму.

      Свежий утренний ветерок, врываясь сквозь опущенные стекла, играл в волосах: собранные в хвост они развевались на ветру, иногда хлестко ударяя по лицу. При особо ощутимом ударе, Вит смешно морщил чуть с горбинкой нос, и, недовольно порыкивая, небрежно сбрасывал хвост с лица. Но при этом не спешил поднять стекло.

      А ветерок дерзко холодил пока еще полностью не проснувшиеся молодые тела, будоражил кровь.

      Вит же назло ветру быстро поймал любимую радиоволну и синхронно двигался в такт музыке, разогревая мышцы.

      Им обоим нравилось противостояние с ветром, нравилась скорость, нравилась свобода, нравилось, что машина признала в Димоне хозяина.

      Говорить было лень, ехали, молча любуясь проносящимися пейзажами. Дорога вилась сквозь тенистый лес. Предрассветные сумерки постепенно рассеивались под напором солнечного света, что, растекаясь по небу, пробивался сквозь перистые облака, плавно скользил по склонам гор. Природа постепенно пробуждалась. Сквозь открытые окна в салон проникал птичий разноголосый щебет.

      Увлекшись быстрой ездой, Димон проворонил нужный поворот — и теперь асфальт сменился грунтовкой, а вокруг — ни одного опознавательного знака.

      — Ничего, времени навалом, успеем. Если дорога есть, значит, и поселение рядом, — он повернул было голову в сторону Вита, но краем глаза зацепил облезлую кошку, что лежала поперек дороги. Резко нажав на тормоза, Димон едва успел остановить машину прямо перед ней. Та лениво обернулась в сторону махины и опять разлеглась в пыли.

      — Совсем страх потеряла, — констатировал Димон и коротко просигналил, — глухая что ли?

      Кошка неспешно подобралась и, вспомнив былую грацию, гордо удалилась восвояси.

      Но вот осёл, что был привязан тонкой бечёвкой к деревцу, грацией не блистал. От неожиданного резкого звука клаксона он, испугавшись, истошно заорал, взбрыкнул и, задев копытами подслеповатую псину, что мирно отлеживалась в тенёчке деревца, поскакал через заросли ежевики. Только конец бечевки развевался по ветру.

      — Ты гляди, какая скорость! — присвистнул Вит, провожая восхищенным взглядом ишака.

      Разглядев меж верхушек деревьев крышу какого-то строения, Димон осторожно завёл машину и двинул в том направлении, пропустив момент, когда, отскочившую в противоположную сторону, псину настигло сломленное деревце и нехило огрело со всей силы.

      Бедная дворняга, скуля и подвывая, кинулась напрямик через лес к курятнику бабы Нюры — именно крышу ее дома и увидел Димон — место, где она более или менее чувствовала себя в безопасности… относительной…

      Глупые курицы, сослепу не признав дворнягу, раскудахтались и разбежались кто куда.

      Петух, расслышав в кудахтанье своего гарема панику, с раскинутыми в стороны крыльями и расправленным багровым гребешком на всех парах бросился им на помощь. Прицелившись, с разбегу клюнул бедолагу промеж глаз.

      Ну и что, что на одном скотном дворе обитают. Нечего его курочек беспокоить, вдруг яйценоскость снизится — как в глаза другим петухам смотреть?!

      Главное ведь, выждал (кобелина!) когда сам петух был очень занят — соседскую курочку обхаживал… Хороша!..

      Обливаясь кровью, отчаянно повизгивая от боли, собака убежала в сторону дома.

      Крик и гам дошел до ушей Бабы Нюры — женщины зрелого возраста, но в полном соку! Та в это время готовила любимый пирог Михася, единственного мужчину в Богом забытом бабском селе.

      Фёдор не считается, тот мужик приходящий и всё больше у Катьки околачивается. Подумаешь, Катька на пять лет моложе самой Нюры! Зато Нюра непревзойденная хозяйка: и коз подоит, и пельменей налепит, и пирог испечёт, и самогончик свой же с малосольными огурцами в погребке хранится. Не забыть бы достать… А что мужик, даже такой хлипкий как Михась, нынче на вес золота, баба Нюра поняла давно. Десять лет как своего любимого алкоголика схоронила, светлая ему память. И все одна да одна. Да и с хозяйством все труднее управляться.

      Так вот, выбежала баба Нюра со скалкой в одной руке и топором, прихваченным в сенях, в другой и заголосила в полную мощь лёгких:

      — Миха-а-а-сь, волки-и-и!!! Совсем обнаглели окаянные-е-е… Уж и днем на мирных людей нападаю-ю-ю-т… Миха-а-а-сь, ружьё гони-и-и!..

      Михась-то дрых себе в сарае под навесом, с ружьем у изголовья — не то чтобы было мужичонка опасался кого-то, но, по личному мнению, оружие добавляло ему весу. А чего не дрыхнуть, лето нынче жаркое, старым костям всё больше отдых прописан, да и работа не волк…

      Волк?! Волк!!!

      Встрепенувшись, Михась резво вскочил с места. Спросонья промазал между сапог: плюнул на это дело, схватил отцовское трофейное ружьишко, которое в последний раз стреляло в мае 45-го и то холостыми, и босиком побежал на всеобщий ор…

      Выбежал на двор, а там — картина маслом…

      Нюра, вооруженная как попало, со съехавшим на шею платком, вся в муке — это она в спешке зацепила скалкой куль с мукой — раскрасневшаяся, дыхание рвано, в глазах решимость и толика страха. Псина у её ног — морда вся в крови — подвывает. Петух недовольно гоняет кур, между делом исполняя супружеский долг. За оградой вырисовываются ослиные уши и кошка на подоконнике, лениво вылизывающая шерстку.

      — А волки где? — недоуменно спрашивает Михась.

      Тут к дому подъезжает серебристый фольксваген* и останавливается напротив честной компании.

      — Что это с ними? — озвучивает Вит общий на двоих вопрос.

      — Кур отстреливают? Я где-то читал, что некоторые породы кур можно только так и поймать**, — предположил Димон, — зачем гадать, давай у них и спросим.

      Выйдя из машины закадычные друзья, не сговариваясь, подходят к бабе Нюре, безошибочно распознав в ней хозяйку.

      — Волки?! — машинально ойкает баба Нюра, больше обращаясь к Михасю.

      — Волки, — удивленно подтверждает Димон — то есть Дмитрий Волков и Виктор Волчек. Мы с дороги сбились и воды бы напиться…

      Баба Нюра быстро приходит в себя и, тараторя, что пока гости дорогие не испробуют её фирменного грибного пирога, никуда не уедут. Это ж сам Бог таких красавцев ей в гости направил. Какие парни — услада глазу! Катька лопнет от зависти. А то: " Фёдор то, Фёдор сё»…

      Пока баба Нюра накрывала на стол, Михась решил занять гостей беседой и удовлетворить свое любопытство:

      — Ребятки, а в наших краях что потеряли?

      — Так волка выгуливаем… — выдал Вит.

      Михась машинально схватился за ружьишко.

      Мало ли…

      P.S. Кому-то эта история покажется выдумкой, но она имела место быть.

      Пердюмонокль? Вам решать.