Пролог

      Проклятая, никому ненужная война... она забрала многих. Но что значат для Государства тысячи погибших? В Державе чтили лишь один закон: смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика.

      Из отряда вернулись только три человека. Правда, одного в состоянии, близком к фаршу, везли в реанимацию. За безбожно тарабанящей по кафелю металлическими колёсами каталкой бежала насмерть перепуганная, бледная, как мел, женщина средних лет, которую остановили возле больших прозрачных дверей, и строго приказали ждать.

      Она рвала на себе волосы, выла, упав на колени прямо под дверями, но люминесцентные лампы бездушно смотрели на страдания несчастной, изредка удивлённо помигивая. В холле было пусто и кроме рыданий ничто не нарушало гробовую тишину. Непонятно сколько так длилось, но когда женщина стала бить кулаками пол, откуда-то появились трое людей в белых халатах. Двое крепко ухватили её под руки, а третий сделал инъекцию барбитурата, после чего она затихла и мягко была водружена на скамью-кушетку.

      — Эй, проснитесь... Проснитесь, — разбудил её вкрадчивый голос. — Вы мать Кира Лажаева?

      Женщина резко открыла глаза и увидела над собой мужское лицо в операционной маске, стянутой на подбородок, на голове пришедшего красовалась голубоватая шапочка. Тёмные глаза смотрели на неё очень серьёзно. Она, ещё не совсем отойдя ото сна, удивлённо хлопала распухшими от слёз веками.

      — Д-да, — глухо, охрипшим голосом наконец выдавила из себя.

      — Как я могу к Вам обращаться?

      — Т-т-татьяна, — протянула женщина.

      — Так вот, Татьяна, состояние Вашего сына критическое. Пока нам удалось его стабилизировать, но как надолго я не могу сказать. Ибо состояние стабильно, но... плохо. Стабильно плохо. Он без сознания. И, похоже, приходить туда не собирается. Слишком много травм, по регламенту не совместимых с жизнью.

      Женский вой вновь наполнил собой мрачный холл, гулко отражаясь от холодных светлых стен.

      — Тихо!!! — баритон грубо оборвал стенания. — Я могу предложить Вам кое-что.

      — Что-о-о?.. — всхлипывая, глядя на эскулапа взглядом, полным надежды, спросила женщина.

      — Есть вариант один. Вы слышали о криогенике?

      По правде сказать, Татьяна сейчас вряд ли могла вспомнить, что это за слово, ибо состояние её было не лучшим. Женщина просто покачала головой из стороны в сторону.

      — Ммм... — протянул врач, пытаясь подобрать наиболее краткое и подходящее определение, — в общем, мы предлагаем заморозить Кира, ввести его в состояние анабиоза, он какое-то время пробудет в криогенной, проще говоря, морозильной камере, а там, глядишь, и придумают, как восстановить его тело, может, органы научатся выращивать или ещё что.

      — А такое разве возможно? — с надеждой спросила Татьяна, хватаясь за последнюю спасительную соломинку для себя и своего ребёнка.

      — Возможно. И, кстати, абсолютно бесплатно. В качестве теста криогенной установки Государство предоставляет кокон абсолютно безвозмездно. Нам нужно просто согласие кого-то из близких родственников. Мы можем подписать документы прямо здесь и сейчас.

      Женщина ещё раз всхлипнула и кивнула головой. Татьяна очень не хотела потерять своего сына, а так как даже в лучшем военном госпитале, куда и доставили Кира, сказали о тяжелейшем безнадёжном состоянии парня, то выбора особо и не было. Тем более, если Держава обещала покрыть все расходы...

      — Где нужно подписать? Я подпишу, — с уверенностью кивнула головой мать.

Цели и задачи

      Пока Кир находился в состоянии анабиоза, за стенами госпиталя произошло много чего. Одним из важнейших последних открытий оказалась возможность выращивать синтетические органы, полностью повторяющие белковую структуру биологических. И первым под тест этого нового изобретения попадал бывший рядовой Лажаев, который успешно протестировал нигилиноустановку, ставши первопроходцем в новой системе крионирования белкового материала.

      Парня достали из хрустального гроба, чем несказанно обрадовали чистую энергию, которая снова могла просочиться в «ожившие» атомы, электроны которых продолжили свои пляски по орбиталям, а вместе с ними и душа, словно кровь по сосудам, заплясала по всем ступеням белковой структуры, составляющей существо гомо сапиенс мужского пола, именуемое Кир.

      Ему синтезировали новый, здоровый желудок, печень, заменили пробитое лёгкое и повреждённую ранее поджелудочную железу. Искусственные органы очень хорошо прижились и стали служить — будто дарованные от рождения (правда, и тут не обошлось без приключений). А криогенная установка омолодила остальные клетки и ткани. Теперь двадцатилетний Кир выглядел на все шестнадцать, когда у него ещё не было усов и крепкой мускулатуры тренированного воина. Парня переполняли свежие силы и потоки новой жизненной энергии. Казалось, даже душа под воздействием нигилина омолодилась, вернувшись почти до младенческого состояния чистоты.

      Кроме всего прочего ещё одним подарком от правительства стал некий гаджет, который заменил безжалостно вырванный при пытках родной глаз. Теперь пустующую ранее глазницу заменяла камера-миникомпьютер, ничем не отличимая от настоящего, второго здорового, тёмно-синего ока, только состоящая из стекла, биопластика, оптоволокна и меди.

      Собственно, именно этот правительственный эксперимент и послужил рогом изобилия щедрот от Государства на многострадальную голову Кира. Дело в том, что вживлённый гаджет, намертво срастаясь с мозгом, становился естественным природным датчиком, улавливающим малейшие изменения биологических процессов, связанных с функцией психической деятельности человека, на которого направлялся сей «взгляд». Например, настроение, — при его смене менялось и внутреннее биохимическое состояние людского организма, выделяющиеся при этом флюиды и фиксировал встроенный в Кира девайс.

      Этот гаджет уже давно разрабатывался для разведки, а также для применения в качестве выявления в тылу шпионов врага. Улавливание флюидов было не единственной функцией датчика. Его планировали использовать как детектор лжи и как индикатор «свой-чужой». Но пока эта разработка находилась на стадии зачатка. Первоиспытателем подобной технологии должен был стать Кир.

***

      Надо сказать, выход из анабиоза дался парню не так легко, как может показаться. Целых два месяца было потрачено на его реабилитацию и адаптацию. Отключения от нигилиновой установки, безболезненный переход тканей в другой среде существования, переход к нормальному образу жизни — всё это требовало времени и тщательного подхода.

      Когда крышку кокона подняли и подсоединили тело Кира к системам жизнеобеспечения в палате интенсивной терапии, из парня торчало множество трубок, а мониторы чутко следили за каждым изменением состояния противным писком. Пациент несколько недель не желал приходить в себя, ибо (в прямом смысле этого слова) отмороженная душа никак не могла полностью вернуться к своим обязанностям. Она просто отогревалась в возрождающемся теле.

      Органы тоже не хотели приживаться с первого раза. Но бдительные врачи не допустили, чтобы материал пришлось вживлять повторно, а быстро ввели вакцины, подавляющие агрессивные антитела, поэтому трансплантации прошли успешно.

      И когда организм наконец-то окреп, душа решила: пора! Она пришла в полную кондицию и рвалась вновь управлять этой предоставленной ей белковой структурой. Кир резко открыл глаза и был ослеплён ярким белым светом, который ударил в сознание ядерным взрывом. Парень тут же прищурился и ощутил тяжесть и боль, а ещё какая-то штука, застрявшая в горле, ужасно мешала дышать.

      Парень было хотел от неё избавиться, попытался поднять руку, но она тут же безвольно упала назад, не сдвинувшись даже на пару сантиметров от того места, где лежала перед этим. Приборы тут же дико запищали, и в палату вбежало несколько врачей. Они стали говорить со своим пациентом, увидев стабильность дыхания, отключили аппарат ИВЛ, вынув дико досаждающую трубку из горла. Но Кир не мог даже губами пошевелить: атрофированная мускулатура не слушалась его. Поняв это, врачи придумали систему общения закрывать-открывать глаза. И на первых порах разговаривали именно так.

      Затем потекли месяцы реабилитации. Ведь мышцы никак не желали приходить в норму, отвыкнув от каких-либо нагрузок за такое длительное время. Этот факт очень огорчал некогда хорошо и крепко подтянутого физически парня. Поэтому Кир с тройными усилиями старался следовать всем предписаниям и быстро пошёл на поправку.

      Наконец настал тот день, когда парня готовы были выписать и отпустить домой. Но и тут всё оказалось не так просто.

***

      — Правительство возлагает на вас большие надежды! Мы вернули вас к жизни, дали работу, обеспечили жильём, и мы надеемся на длительное и плодотворное сотрудничество, в противном случае вы будете лишены всех предоставленных благ, а также памяти, вплоть до полной физической утилизации как индивидуума и полноправного члена общества, — серьёзно проговорил генерал Петров, грозно глядя сидящему напротив лейтенанту Лажаеву в наполовину искусственные глаза. — Лажаев, вы осознаёте возложенную на вас ответственность?

      Надо сказать, что сам Кир ещё ничего не понимал толком, но суровые речи генерала быстро привели его в чувство.

      — Да! — отсалютовал парень. — Служу Родной Отчизне!

      После Лажаев подписал контракт и прошёл детальный инструктаж, получил задачи и уже готов был приступить к их выполнению, когда инструктор сказал:

      — Камера включится только через неделю-две, а пока адаптируйтесь к новой жизни. За время Вашего анабиоза многое изменилось, вам нужно привыкнуть. А когда датчик начнёт работать, лейтенант Лажаев, вы обязаны будете протоколировать каждый день о своих впечатлениях, не упуская ни единой детали. По плану камера должна будет фиксировать любую биохимическую реакцию, связанную с эмоциональными процессами в теле Вашего оппонента, а вот как это будет выглядеть… Запечатлеть, а затем донести до нас — это и есть возложенной на вас задачей. Цель ясна?

      — Так точно, товарищ инструктор, — кивнул Кир.

      — А теперь можете быть свободны.

      На лице инструктора не отразилось ни единой эмоции. Оно больше напоминало маску или же голову робота.

Сюрпризы будущего

     Лишь под утро сын с матерью кое-как заснули, вырубившись одновременно, даже не постелили: как сидели на диване, так и отправились в царство Морфея. А через два часа послышался звонок в дверь. Кир тут же подпрыгнул, будто ошпаренный, ещё не осознавая, где он, кто он, что он. Сквозь шторы в комнату уже вовсю пробивался свет, парень глянул на спящую рядом, мерно посапывающую пожилую женщину, сообразил, что это его мать, вспомнил события вчерашнего дня… Вновь повторившийся звук звонка заставил парня шевелиться быстрее. Кир опрометью влетел в ванную, включил холодную воду и плеснул себе на лицо ледяной жидкости.

      — Бодр-р-р-як!!! — вздрогнув, прорычал парень и пошёл открывать.

      На пороге, улыбаясь во всю ширь своего рта, стоял Толян.

      — Доброе утро! Как спалось на новом месте?

      — Спалось бы лучше, если бы ты не припёрся в такую рань! — недовольно нахмурил брови Кир.

      — Извини. Я думал ты выспался, — съехидничал Анатолий.

      — Мда… — крякнул не ждавший гостей с самого утреца хозяин, вздрагивая. — Ладно, заходи, ща попьём кофию и…

      — И будем тебя приобщать к жизни.

      — Ага, — кивнул Лажаев.

      После короткого кофепития, парень почувствовал себя в полной кондиции. Они с другом незамедлительно отправились по делам. Перед уходом Кир заглянул в комнату, где отдыхала мать: женщина так устала, что спала сном младенца. Оставив записку, чтобы она не беспокоилась, парень покинул свой дом.

      На улице ждала машина Толи. Мужчины сели в неё. И тут Кир задал ещё вчера возникший у него вопрос:

      — Слушай, а почему не слышно шума двигателя, когда мы едем?

      Анатолий усмехнулся:

      — Уже лет десять все автомобили работают за счёт энергии солнца. Обрати внимание на багажник: он сейчас не пустой, это и есть солнечная батарея, приёмник, который улавливает кванты света, и аккумулятор по совместительству, подобно листу растений начинает процесс кислородного фотосинтеза, в результате выделенной энергии квантов и расширения сжижаемого в специальном резервуаре кислорода происходит работа двигателя. Подобная технология, в отличие от бензиновых архаизмов, не засоряет атмосферу и экологически чистая, так как вместо выхлопных газов в атмосферу выходит чистый кислород.

      — Фигасе… — присвистнул Кир, который худо-бедно имел представление о двигателе внутреннего сгорания, но такое не укладывалось в его голове. — Круто.

      — А то! — подмигнул ему пожилой мужчина. — А сейчас едем покупать тебе видеофон, это нынче у всех вместо устаревших мобилок, которыми пользовались мы когда-то, а потом я покажу тебе место, где работаю.

      — А чем ты сейчас занимаешься? — с любопытством спросил парень.

      — Работаю инструктором в одном закрытом клубе. Обучаю почти забытым приёмам всяких лоботрясов, — вздохнул Анатолий. — Спецназ уже не тот…

      В огромном супермаркете у Кира разбежались глаза в разные стороны, но ненадолго, так как он всё равно не знал предназначения всей этой аппаратуры. Толя помог выбрать парню нужный гаджет, а также провёл небольшую вводную по некоторым, особо заинтересовавшим Кира, аппаратам. А потом они поехали дальше.

      Место работы Анатолия поразило Лажаева. Это был огромный спорткомплекс, оснащённый разнообразными тренажёрами, бассейнами и ещё кучей всякой ерунды, назначения которой Кир даже представить не мог. Всё здание состояло из тёмного стекла и пластика. Двери тут открывались и закрывались автоматически, имея инфракрасные датчики для этого действия. Кир нашёл интерьер здания минималистично-футуристичным.

      На входе, когда Толя предъявлял пропуск (сетчатку своего глаза) под сканер, производящий процедуру охранник-администратор как бы невзначай спросил, кивнув в сторону Лажаева:

      — Это и есть тот киборг?

      Парень так и застыл от этого слова. Ему было неприятно слышать подобное, но он не подал виду.

      — Ну почему сразу киборг? — усмехнулся Толик. — Обычный пацан. Лучше нас… и моложе.

      Мужик кивнул, пожал Киру руку и пропустил друзей на территорию спорткомплекса.

      — Тебе полезно тоже позаниматься, чтобы вспомнить навыки, — серьёзно сказал Толя, — правда, у меня сейчас бабская группа, но… тебе же на пользу будет, — он ехидно подмигнул парню.

      Переодевшись, мужчины зашли в огромный светлый спортзал, где не было ничего, кроме лавок под стенками и карематов на полу в центре, на которых расположилась группа примерно из десяти молодых и весьма привлекательных девушек.

      — Анатолий! Добрый день! — загалдели они. — А это кто с Вами? Неужели тот самый киборг?! Он, тот, о котором уже с неделю трезвонят по всем каналам СМИ?!

      — Да угомонитесь вы, сороки! Да, это тот самый парень, прошу любить и жаловать — Кир Лажаев. Он некоторое время будет заниматься с нами, а потом, возможно, станет вашим тренером, — Анатолий подмигнул парню.

      Занятие пролетело как один миг. Кир очень любил физические нагрузки, прокачку мышц и боевые искусства, особенно, самбо. Ещё до крионирования, до того боя… много времени посвящал тренировкам и своему телу. А сейчас занятие было как бальзам на душу.

      После отличной тренировки, которая взбодрила Лажаева и привлекла к нему многозначительные взгляды прекрасных представительниц слабого пола, друзья пошли в бар, отдохнуть, перекусить и поговорить.

      — Вот, Кир, попробуй пиво будущего, — с усмешкой сказал Толик, — не морщься, оно безобиднее сока, а на вкус…

      Не дослушав, парень отхлебнул холодной светло-коричневой жидкости и чуть не застонал от удовольствия, ощущая блаженный, почти забытый вкус.

      — М-м-м, да, здорово… — Кир прикрыл глаза и сделал ещё глоток.

      — А давай сегодня смотаемся к Илюхе, — внезапно сказал Анатолий, отпивая из своего бокала. — Помнишь же его? Он постоянно о тебе спрашивал, пока ты почивал, аки Белоснежка в своём гробике хрустальном.

      — Ты о нашем Илье? — морща лоб, чтобы припомнить, спросил Лажаев.

      — Ну а каком же ещё? — усмехнулся Толик.

      — Как он? — поинтересовался Кир, продолжая наслаждаться напитком будущего.

      — Да нормально. Сейчас живёт в Токио. Ведущий специалист в лаборатории кибернетики.

      — Фигасе, — присвистнул Лажаев. — И как мы к нему попадём сегодня? Это же только самолётом, а билеты… бронь и прочая лабудень...

      Толяныч расхохотался.

      — Кир, самолёты давно уже не в моде. Всё, что нам надо — это добраться до телепорта. Секунда — и мы в Токио.

      Глаза Лажаева стали величиной с гусиное яйцо.

      — Серьёзно?

      — Да. Пять лет назад один чувак по фамилии Буряков открыл такую фишку как люфт между слоями пространства, потом научились делать лаз в слои, ну и… открываешь этот вход, проваливаешься в люфт и тебя вытягивает на другой стороне — манипуляция длится считанные секунды. Так что сейчас похаваем и отправимся в телепорт. А вечером будем дома.

***

      Кир потихоньку привыкал к новому миру. Анатолий постепенно вводил его в курс всех событий. И так странно было видеть почти своего ровесника, с коим воевал бок о бок, пожилым солидным мужчиной, в то же время оставаясь юным пацаном. Иногда Кир даже неловкость испытывал, ему казалось, будто беседует со своим отцом, но очень вольно и по-свойски.

      А ещё парню было больно видеть свою очень постаревшую мать. Ведь он помнил её цветущей женщиной бальзаковского возраста, никогда не унывающей и вертящейся как электровеник. Нынче же она превратилась в уставшую и слабую старушку, которую хотелось защищать и опекать. Кир понимал насколько сейчас мать нуждается в нём. А ещё его грызло постоянное чувство вины, ведь именно из-за него она так быстро постарела и ослабла. И теперь парень считал своим долгом сделать всё возможное и невозможное, дабы обеспечить матери достойную старость.

      Так прошла неделя, полная новых впечатлений и массы открытий для вышедшего из анабиоза теперь уже не рядового, а лейтенанта Кира Лажаева.

Дорогостоящий проект

      Душа почти адаптировалась в новых условиях. Конечно, её немного напрягали чужеродные объекты в белковой оболочке, но и с ними она свыклась. Особенно чистую энергию заинтересовала та штука, которая сейчас красовалась на месте разбитого зеркала. Душа плавно проскользнула туда, изучая внутреннее устройство. Ей однозначно нравилось это место. Тут было уютно, несмотря на то, что новое зеркало состояло не из протеинов.

      В этот день бушевало много эмоций, и душа уже было решила лечь на подзарядку в своём новом убежище, как внезапно возникла странная вибрация, а чистая энергия увидела по соседству точно такую же субстанцию как и сама. Непривычное зеркало будто сообщало ей все глубинные течения соседки, а ведь ранее она могла видеть только поверхностные. Но что толку от подобной информации, если белковая структура-носитель её не воспринимает? Но в силах души было сделать эти токи понятными для тела. Что она и сделала, насколько могла.

***

      Кир медленно приходил в себя от потрясения и осознания того, что именно представляет глаз-датчик. Парень просто лежал в полутьме и думал. Анька водрузила ему голову на грудь и уже мерно сопела, а он боялся её потревожить, боялся нарушить это застывшее непонятное мгновение, боялся, что произойдёт что-то страшное.

      И оно произошло. Звук звонка разбил вдребезги тишину, заставив время течь дальше и возвращая Лажаева в окружающую реальность. Парень не хотел вставать, но в дверь снова позвонили, настойчиво и безапелляционно.

      Мягко выскользнув из Аниных объятий, Кир нащупал на полу небрежно брошенные ранее трусы, быстро натянул их и подошёл к двери: домофон показывал четырёх людей в военной форме.

      Тут же перед глазами парня выскочили четыре голубоватых матрицы, говорящие одно и то же в унисон:

      «Только бы не пришлось его везти силой. Вот же, блять, почему именно на моём дежурстве?! Только бы этот Лажаев не стал лажать и оказался благоразумным гражданином!..»

      Кир отвернулся, чтобы не видеть этого.

      — Началось… — с мукой прошептал он одними губами, открывая дверь.

      — Доброй ночи! — отчеканил один из пришедших. — Извините за столь позднее вторжение, но дела Государства превыше всего. Система показала, что ваш датчик был активирован. Это так?

      — Да, — кивнул Лажаев.

      — Тогда проедем в госпиталь для снятия всех показателей и фиксации их в протоколе. Это очень важный момент.

      — Конечно, — кивнул Кир. — Сейчас оденусь и поедем. Служу Державе!

      Лажаев отвернулся, направляясь твёрдым шагом в комнату, ощущая спиной, что двое пришедших следуют за ним.

      — Я не сбегу, — горько усмехнулся парень.

      — Простите, но устав требует, — было ответом.

      Вздохнув, Кир поплёлся в спальню. Он хотел взять шмотки и проследовать на кухню, чтобы не побеспокоить Аню. Но девушка уже не спала, она нырнула под одеяло, а когда конвоиры включили свет, смотрела на них перепуганными глазами. Лажаев бросил на неё мимолётный взгляд и увидел матрицу мыслей: «Вот, блять, влипла. С Державой шутки плохи. Мамочки!!! Что теперь будет?! Его менты приехали забирать!!! Почему?! Почему?»

      Кир быстро впрыгнул в свои вещи и обернулся к представителям органов:

      — Моя девушка может поехать домой?

      — Она вольна делать всё, что пожелает, — пожали плечами конвоиры.

      — Давай, отправляйся домой, свяжемся, — выдавливая из себя самую беззаботную улыбку, проговорил Кир.

      — Хорошо, — кивнула девушка.

***

      В госпитале с Кира сняли все возможные и невозможные показатели, на это ушло больше трёх часов. Парень в это время серьёзно задумывался о том, что же ему написать в отчёте командованию, ведь реакция датчика была совсем иной, не такой как ожидалось, не такой как её описывали. Лажаев всегда пользовался правилом: лучше держать язык за зубами и помалкивать, пока есть такая возможность. Вот и сейчас он решил написать в рапорте не всю правду, а лишь её часть.

      Камера включилась в двадцать два ноль ноль. На дисплее возникло сообщение о позитивном состоянии цели после приятного времяпровождения. Далее следовала биохимическая характеристика описываемого явления в формулах и цифрах.

      Надо сказать, что на время проведения всех манипуляций, парня попросили надеть чёрную повязку на глаз и впредь при нахождении в госпитале сказали делать то же самое. Вроде все отделы, наблюдающие Кира, остались довольны фиксацией результатов. Ещё одно обследование, и Лажаева обещали отпустить. К нему подошёл высокий человек, который представился профессором и по совместительству капитаном по фамилии Яшкин. Он повёл Лажаева через длинный коридор, начав беседу:

      — Лейтенат Лажаев, вы понимаете важность возложенной на Вас миссии? — задал вопрос профессор мягким вкрадчивым голосом.

      — Да, — бесцветно ответил Кир.

      — Ваше тело очень дорого обошлось Державе, поэтому мы ожидаем плодотворного сотрудничества с вами.

      — Я понимаю, надеюсь, что пока мной довольны? — задал дежурный вопрос парень.

      — Пока да. Но есть один нюанс, — Яшкин на секунду замялся. — Вы же понимаете, что вам нельзя заводить семью. Ваша семья — это Государство.

      — Вот как…

      — Да, ни брака, ни детей. Вы же — собственность Державы.

      — Но…

      — Нет, конечно, вести полноценную жизнь вам никто не запрещает. Но ни одно учреждение не зарегистрирует ваш брак…

      — А если я всё-таки захочу жениться?..

      — Вы — очень дорогой проект. Но есть один вариант. Верните в казну потраченные на вас деньги, тогда… возможно… — профессор осёкся.

      — О какой сумме идёт речь? — в запале перебил Кир.

      — Десять миллионов единиц, — холодно посмотрев в единственный открытый глаз парня, сказал капитан.

      Сердце Лажаева ушло в пятки. Это была баснословная нереальная сумма, заходящая за все возможные пределы. Надежда умерла, ещё даже не зачавшись.

      Тем временем они уже подошли к нужной двери, за которой находился просторный кабинет, где стояло в центре кресло-трансформер (оно легко могло превратиться в операционный столик), над ним нависал огромный купол с лампами, разными датчиками, мониторами, проводами.

      — Садитесь, — Яшкин указал Лажаеву на кресло. — Сейчас мы снимем показатели вашей мозговой активности... и на сегодня всё.

      На Кира надели какой-то шлем, и начался процесс снятия данных. В центре купола засветился большой монитор, и тут же запищали динамики на шлеме, парень ощутил лёгкое покалывание в голове, а на экране поплыли показатели.

      — Отлично, — сказал профессор, рассматривая результаты. — И ещё одно...

      Яшкин нажал какую-то кнопку, и внезапно из кресла выскочили блестящие кандалы, которые зафиксировали запястья, лодыжки и шею Кира.

      — Это ещё что? — как можно спокойнее спросил парень, изо всех сил пытаясь побороть приступ паники.

      — Вам следует пройти ещё одну процедуру, чтобы не было прецедентов по поводу запрета иметь детей и семью. Вы подлежите обязательной стерилизации.

      Кир выдохнул, а затем выпалил с едким сарказмом в голосе:

      — Что, кастрируете, как нашкодившего кобеля?!

      Яшкин же, или делая вид, что не услышал насмешки, или действительно её не понимая, продолжил:

      — Ну зачем же так радикально? Операция абсолютно безболезненная, не влияющая на либидо и сексуальные функции. Вы сможете жить полноценной жизнью, но все будут спокойны, что ничто не отвлечёт вас от служения Родине.

      — Я понял, — с горечью ответил Кир.

***

      Когда Лажаева наконец отпустили из госпиталя, парень находился в состоянии полнейшей прострации. Операция действительно прошла безболезненно: никаких неприятных физических ощущений не наблюдалось и впоследствии не возникло, чего нельзя было сказать о душевных. Сейчас Кир особенно резко почувствовал свою неполноценность, никчемность и бесполезность. Он — всего лишь игрушка, предмет в руках Государства. Он больше не человек, он действительно киборг, напичканный всякими модными устройствами и не способный воспроизвести потомство.

      «Зачем жить?!» — горькая мысль разъедала кислотой сознание. Внезапно её прервал звонок видеофона. Звонила мать.

      — Что-то долго тебя там мучат, — перед глазами встал голографический образ пожилой женщины, которая находилась на кухне, в квартире парня. — Давай скорее езжай домой, — улыбнулась она, — я твою любимую солянку приготовила, а к ней узвар.

      — Хорошо, мам, — на автомате ответил Кир.

      А когда связь прервалась, парень осознал ещё одну истину: мать — единственный оставшийся в его жизни якорь.

      Кир вышел из двора на улицу, увидел мимо проходящих людей, и тут опять в голове возникло жужжание, а перед глазами поплыло множество цветных матриц, заполняя сознание громкой какофонией разнообразной неконтролируемой информации. Она оглушила парня. Лажаев упал на колени, схватился за голову и дико закричал, закрыв глаза. И только он это сделал, какофония исчезла, стало тихо.

      Прохожие оборачивались на странного парня. Вокруг Кира собралась целая толпа. Ощутив галдёж уже ушами, он решил открыть только один, свой родной, глаз. Всё было тихо: ни единой матрицы.

      — Что-то случилось? — спросила одна женщина из толпы. — Вам плохо?

      — Нет, нет, всё нормально, — пробормотал Кир, поднимаясь и быстро уходя с места происшествия, так и не открыв глаз с датчиком.

      Побыстрее прыгнув в свой гелик, бедняга поспешил домой, где его ждала мать.